Выбор.

Он хрипел, пена с губ опадала.
Он метался на толстой цепи.
И не видел он выход с подвала,
Куда люди его упекли.

Он не знал, зачем пойман, посажен.
И подвал почему, а не клеть.
Он устал, даже в мёрзлом подвале,
Рвался так, что успел похрипеть.

Но всё тихо, не слышен тюремщик.
И не лязгает двери засов.
Он не ведал, за что его держат.
Но как волк, ко всему был готов.

Утром скрип разбудил, но не двери.
Что за шум, почему такой гвалт?
Он привстал, уши шум услыхали,
Кто-то тихо спускался в подвал.

Отворилась, впуская прохладу,
Вся в железе, дубовая дверь.
Он напрягся, и думал лишь только,
Что теперь, что теперь, что теперь?!

Но кто дверь отворил, не томился,
Не боялся к нему подойти.
Он с ключами в руке наклонился,
Отомкнул: - Всё, теперь выходи!

И он вышел, шатаясь от боли,
Изнывая от жажды внутри.
И услышал: - Теперь в твоей воле...
Чтоб живым тебе нынче уйти.

Он побрёл, обессилив, уставший.
На маячащий свет сквозь окно.
Если цепь кто снимал, сказал правду,
То свободу, сулило оно.

Поднимаясь по стёртым ступеням,
И соскальзывая не раз...
Он во двор, вдруг притихшего замка,
Выползал, будто был здесь не раз.

И увидел, все, поняв мгновенно.
Оценив, всю прискорбность свою...
Предлагалось ему сделать выбор,
Победить, иль погибнуть в бою.

Но противник его, был таким же,
Он был в рубище, и синяках.
И глаза его, еле смотрели,
Но волчара - не чувствовал страх!

Он ответил на взор - своим взором.
Ведь никто не хотел умирать.
Но погибнуть ли с честью, с позором,
Надо здесь, и сейчас выбирать!

И напрягся волчара, собрался,
Показав свой привычный оскал.
Но противник, не испугался,
Только голову к небу поднял...

А затем, опустив её, тихо,
Так, чтоб ОН его слышать лишь мог.
Лишь одними глазами промолвил:
- Только быстро, по горлу, нет ног...

Ноги были все в язвах и струпьях.
Кандалы, их не сняли с него.
Волк смотрел на него, удивлённо:
- Как же можно, вот так, своего?!

Он такой же, как я, он ведь пленник...
Как могу я его погубить?!
Но толпа всё сильнее роптала,
И он понял, кому-то - не жить.

Подобрался, к прыжку изготовясь,
Напрягая и грудь, и живот...
Всё, сейчас, он пружиной взовьётся,
Упадёт, кто стоит проть него.

И толпа вдруг притихла, почуяв,
Весь момент напряжения вдруг.
Он взметнулся, стрелой темно-серой,
Вызывая и страх и испуг!

Но в полёте, сменил направленье...
Рассчитав его к ложе вельмож!
И клыки, враз сомкнулись на горле,
Одного порешил он, ну чтож...

Пусть теперь убивают мечами,
И стреляют из луков своих.
Он как мог, отомстил палачам тем,
Кто пытался стравить их двоих.

Но не свиста стрелы, и не взмаха,
Не услышал он ухом своим.
А противник его, одним махом,
Возле ложи, уже вместе с ним!

Они рядом стояли, уставши,
Ожидая судьбину свою.
Лучше гордым погибнуть, свободным.
Чем сгнивать в подземелье, "раю".

Тишина распростёрлась над замком.
Только овод жужжит во дворе.
Люди молча пред ним, расступались,
Отпуская к семье, что в норе.

Он прошёл, но затем обернулся...
Посмотрел на "врага" своего.
Тот глазами ему улыбнулся,
- Уходи, и оставь одного...

Но волчара, к нему возвратившись,
За штанину его потянул...
И в толпе, вдруг проснувшейся разом,
Раздался сразу, гомон и шум.

- Отпустить, он свободы достоин!
- Он не стал своего воевать!
- Отпустите обоих, всё ясно!
- Им свободу - двоим даровать!

Подошёл старый ключник, нагнулся,
Разомкнул кандалы на ногах...
- Вы свободны, идите же с миром,
Выбор сделан, свобода - не страх!

ИНСТИНКТ.

Он бежал со всех сил, за добычей своей.
Он бежал со всех сил, меж лесов и полей.
Он бежал, спотыкался и снова вставал.
Но добычу свою Серый всё же поймал!

Он смотрел на того, кого зубы сжимали,
Он смотрел на него прижимая когтями.
Он не думал о жертве прижатой к земле,
Он всего лишь охотник бегущий во мгле.

Что испытывал Серый, добычу догнав,
Что он думал, к земле её сильно прижав.
Он не помнил, о чём она молча просила,
Но его, эта просьба беззвучно бесила.

Глаз скосив, на того, кого он прижимал,
Он вдруг с ужасом понял, КОГО он поймал...
И с бессильною злобой, он молча глядел,
Как собрат его тихо на небо летел...

Чтож ты сделал, молили собрата глаза,
И на серую морду стекала слеза.
И лишь миг просветленья ему подсказал,
Что охота - в крови, но он это не знал.

Баллада о звере.

Затравили охотники дикого зверя.
Он спасался, как мог, в растревоженной чаще.
То к земле припадал, то, покою не веря,
Вдруг летел напролом, ошалело-пропащий.

И ушел бы... да псы отыскали по следу,
И загнали в болотную мутную жижу,
И осталось на псовую эту победу
Безнадежно и злобно хрипеть: "Ненавижу ..!"

Подоспевшие люди стрелять расхотели,
Но прикладами долго и весело били.
А потом, по решению пьяной артели
Полумертвого зверя, смеясь, оскопили.

И отправили в город, в железную клетку,
Для забавы детей и веселых прохожих...
Но очнувшийся зверь, доедая объедки,
Перестал быть на дикого зверя похожим.

Лишь во сне беспощадная память болела,
Возвращая его в непролазные чащи.
И тогда он рычал тяжело, очумело,
И спросонок метался по клетке смердящей.

И глаза его ненависть вновь излучали,
Молчаливую ненависть праведных судей.
И казалось, бессильные слезы кричали:
«Люди добрые!.. Где же вы, добрые люди?..

Я НЕ ЗНАЮ КАК ЛЮБЯТ ВОЛКИ ...

Я не знаю, как любят волки
Может мордами, может хвостом.
Может лапами, или лбами,
Это мы обсудим потом.

Я лишь помню, как в детских сказках,
Он лизнул меня языком.
И я к шкуре его, прижавшись,
Никого не боялся кругом.

Я не знаю, как любят волки,
Но я знаю, не так как мы.
Не нужны им слова, объясненья,
Не нужны им конфеты, цветы.

У них нет монологов о счастье,
О единственной и одной.
Но я знаю, что за подругу,
Волк порвёт - как никто другой!

Может быть, это всё неверно,
Может надо не так, как они.
Но я помню, в далёком детстве,
Мне спокойнее было с ним.

Он дремал, я же просто дрыхнул,
Он лишь вздрагивал и сопел.
А урчанье и бормотанье,
Было будто нежный напев.

Да, нам свойственно делать ошибки,
И в поступках, словах и стихах.
Но урчание серого друга,
Навсегда отогнало страх.

Я не знаю, как любят волки,
Может хуже, чем человек.
Но одно я усвоил точно,
Есть такая любовь, что на век!

Влюбленные звери не помнят о прошлом,
Не помнят о доме, покинутом ими,
Не помнят о светлом, не помнят о пошлом,
Лишь жаркий огонь полыхает меж ними.
Сбежавшие звери не помнят дороги
Туда, где сломали, сорвали оковы.
Влюбленным зверям не указ даже Боги -
Верни их назад: они сбегут снова.
Свободные звери не помнят неволи:
Есть небо, простор, леса, теплый ветер,
Есть драки за жизнь, опьянение боли,
Есть звезды на небе в сияющий вечер.
Забывшие звери, вдохнувшие свежесть,
Уже не пойдут за закрытые двери.
И, Боже, какую безумную нежность
Почувствовать могут влюбленные звери!

Мы - волки

Мы - волки, нам ведом вкус крови,
У нас жажда крови в крови,
Мы так называем, "любовью",
Дымящийся запах любви,

Нам ведом и голод и холод,
Заставы, засады, костры,
Но мир ужасающе молод,
Пока наши зубы остры,

Пока не повсюду заборы,
И травы степные горчат,
Пока еще щерятся норы
Глазами голодных волчат.

Мы сами добычу пластаем,
Как честь защищаем свою,
Но все же сбиваемся в стаи
И ноздри смыкаем в строю.

Нет времени на отстающих:
Единством оскаленных морд,
Мы чувствуем праздно жующих,
Их слышим биенье аорт.

Все смерти проносятся рядом,
С одной на короткой ноге:
Быть лучше растоптанным стадом
Чем чучелом в кабаке!!!

Черным Волком раненным без стаи
Брел наугад во тьму, да в темноты.
Снег красный след лениво заметает
Красные по белому цветы.

На скале отвесной и высокой,
Там, где звезды касается земля,
Белою Волчицей одинокой
Первый раз увидел я тебя.

Белая Волчица черной ночи
Кажется до боли непорочной,
Как красные по белому цветы,
Как на погосте мертвые кресты.
И Черный волк, без стаи, одиночка
Стал вечным силуэтом этой ночи.

Белая Волчица на снегу,
До тебя дойти я не смогу,
Я черный, я совсем иного цвета
И в черное любовь моя одета.
Черный Волк и Белая волчица,
Ничего меж нами не случится.

Белая в снегу Волчица в белом,
Полночь увязалась сзади следом.
Разлука за любовью волочится.
В белом снегу белая Волчица.

Черный Волк израненный, без стаи
И сил моих уже на полпути,
Я не дождусь, пока снега растают,
Но буду до последнего идти.

Белая Волчица на снегу,
До тебя дойти я не смогу,
Я черный , я совсем иного цвета,
И в черное любовь моя одета.
Черный Волк и Белая волчица,
Ничего меж нами не случится.

Наст на пути - холодные осколки
И расцветают алые цветы
По следу недострелянного Волка,
Мне не достигнуть этой высоты.

Там белая Волчица на снегу,
Я вздох последний свято берегу
И когда душа просится с телом,
Я тоже стану белым - белым-белым.

И завянут красные цветы,
Но станешь ты чернее черноты....
Белый Волк и Черная Волчица,
Ничего меж нами не случится.
Я белый, я опять иного цвета
И в белое любовь моя одета...

ВОЛЧИЦА

Волчица воет на луну.
Волчице в стае одиноко.
Пусть зло она, пусть дочь порока...
Мне не понять ее вину.

И стая волчья проклинает
Волчицы вой, летящий ввысь.
Прислушайся и оглянись,
Как вой ее к луне взлетает!

И лишь Луна поймет ее,
Ведь как волчица одинока,
И тоже - зло и дочь порока.
Волчица плачет, но поет.

Волчицы вой я не забуду.
Ведь люди - та же волчья стая.
А я - волчица та седая.
И этот вой звучит повсюду

ДЕТИ НОЧИ

Они выходят на охоту ночью,
Укрытые спасительницей-тьмой:
Лишь тени, незаметные всем прочим,
Изгнанники, забытые судьбой.

В их стае властвуют свои порядки:
Вожак - хранитель мудрости веков.
Ведет он стаю на охоту, в схватки,
Он много видел и на многое готов.

А в полнолуние они выйдут из леса
На дикий холм, что весь порос травой,
И там, среди травы, начнется песня,
Та самая, известная как вой.

И в этой песне все: и горечь поражений,
И память о далеких временах,
Когда они не ведали сражений
И властвовали в девственных лесах.

Их знают все, и каждый их боится,
Ибо считает порожденьем Тьмы,
Их называют "хищники", "убийцы",
А может даже "слуги Сатаны".

Их без зазренья совести гоняют,
Приказ, услышав, родственники-псы
И в миг погони напрочь забывают,
Что тоже были раньше как они.

За годы псы привыкли служить людям,
Забыв про стаю и про Вожака,
Забыв про то, насколько путь их труден
И что такое воля и борьба.

Теперь домашних братьев презирают
Те хищники, привыкшие к борьбе,
И в полнолунье песню начинают
Со слов о нескончаемой войне.

Они не любят все эти сраженья,
Стараются укрыться в темноте:
Ведь только в этом шансы на спасенье,
Лишь так им можно выжить в той войне.

И ночь всегда надежно укрывает
Своих детей от гнева их врагов,
И вновь охоту стая начинает,
Забытые властители лесов...

Волк-одиночка

Услышав волка вой в ночи,
Задумайся над содержаньем.
Быть может, песня о любви,
Или печаль, тоска, страданье.

Он долго жил среди ослов,
Он ненавидел одолженья,
Знал он нежность и любовь,
И ревность, боль и униженье.

Он думал, что прошла любовь,
Поставил в этом деле точку,
Послушался опять ослов,
И превратился в одиночку.

Он понял, что такое страх,
Он понял, что такое счастье,
Боится, что остался прах,
Да и в душе опять ненастье.

Он ненавидит сам себя,
Он будет жить, страдать, бороться,
Он не забудет ничего,
Что в этой жизни как даётся.

Волк будет жить среди людей,
Он не поставит в жизни точки.
Ничто не может быть сильней,
Чем сердце волка-одиночки...

ВОЛЧИЙ ВОЙ

Я родился в стае волков
И привык общаться без слов.
Моя радость - мяса кусок,
Мое счастье - крови глоток.

Когда встретил первый рассвет,
Кровью залит был белый свет,
Всюду пламя красных флажков
И оскалы черных стволов.

Видел, как топтали щенков
И взрывались груди волков.
Слышал скрежет тысячи зубов,
Видел смерть я стаи волков.

Боль родных и радость людей,
Так в душе остались моей
И поклялся я убивать -
Одиноким мстителем стать.

Мой вой твой сон нарушит.
Ты знаешь, это я.

Волчий вой - страх не проходит.
Волчий вой - смерть близка.
Волчий вой - с ума тебя сводит.
Волчий вой - месть моя.

Вырос я средь диких лесов,
Восхваляя лунных богов.
Рвал я плоть, пил сладкую кровь,
Стал проклятьем всех людских снов.

Словно демон с черных страниц,
Множил я число их гробниц,
Жажду мести я утолял
И точил о них свой оскал.

Погубил я множество душ
И сорвал я мести свой куш,
Но за мной охотились все
И покой мне снился во сне.

Я скрывался в гуще лесов
От людей и бешеных псов,
Мчался сквозь холодную ночь,
Знал никто не в силах помочь.

Боли взрыв,
Я знаю - это венец
Моих побед.

Волчий вой - страх не проходит.
Волчий вой - смерть близка.
Волчий вой - с ума тебя сводит.
Волчий вой - месть моя.

Его клыки заточены судьбою,
Его глаза красивы, но пусты.
Он был рождён не для того , чтоб быть с тобою,
Он не способен в жизнь внести твои мечты.

Его рычание - не признак веры,
Его тоска - не признак пустоты
В душе, которую скрывает серость,
В душе, которой не понятна ты...

...Ты со своим стремлением вломиться,
Внестись в ту жизнь, где нет уж мест тебе,
Ты ... ты просто вольная девица,
Ты та, кого он не хотел бы покорить себе.

Он не хотел бы никакой любви,
Он страсть отдал б на растерзание другим,
Его стиль жизни у него в крови,
Он ни за что не даст считать себя твоим...

...Нет не подумай...ты красотка, ты мечта,
Ты та, которой многие посмотрят вслед,
Ты та, которой имя красота,
Ты та, из-за которой и монахи снимут свой обет.

Твои глаза , что голубы, бездонны
Не раз уж заставляли ночь не спать,
Не только нас, но и его, и тонны
Мыслей он успел перелистать...

Но ты пойми его любовь - есть ночь и долго
Любить не сможет он и не моли!!!
Как ты могла влюбиться в волка,
Которому лишь одиночество прописано в крови!!!

Он полюбитьне сможет, неподвластно
Ему то чувство, будто кем-то он любим,
Он понимает только то, что ты прекрасна
И что остаться должен он один...

...Он - волк, он - эгоист, он - одиночка,
Он тот, кто продал душу, кто гоним,
Он уж ни раз порезал пару душ заточкой,
Пойми...твоя судьба счастливой быть...
...но не с ним...

На глаза небо пролилось,
Солнце с края сорвалось.
И только Волчье Солнце
Освещает на воде радужные кольца.
В повелении Луны, в её плену,
Я этой ночью не усну.
Я хочу выть, хочу бежать сквозь снег,
Хочу перепрыгнуть с берега на другой брег.
Пьянит Луна своим светом,
В эту ночь, этим летом.
И терзает болью и проклинает,
Сердце ледяное тает.
Я проклинаю Луну, я люблю её,
Луна - благословенье и проклятье моё.
Луна - мать волков и оборотней,
Мы живём в её мире теней.
Эта ночь лучше чем любой день,
Не наполняет мышцы золотая лень.
Нет, сходить с ума не пора,
Просто сегодня полная Луна.

ЧЕРНЫЙ ВОЛК

Мать его была собакой, чёрной и большой.
Волк привёл её с собою раннею весной.
Из волчат был тёмной масти только он один,
Чёрный, с жёлтыми глазами лунной ночи сын.

Мать зимой в капкан попала, а отец ушёл.
От тоски он видно где-то смерть свою нашёл.
Был волчонок-одиночка и силён и тих,
Но умом он отличался от волков других.

От собаки перенял он ум и тонкий слух,
А от волка зубы, силу, верный глаз и нюх.
Через год он был крупнее остальных волков,
Обходить умел капканы, ямы и стрелков.

Лучше старых и матёрых мог добыть еду,
Помогал другим волчатам не попасть в беду.
А когда вожак их старый заболел и слёг,
Взял ответственность за стаю сильный, чёрный волк.

Для округи волчья стая с чёрным вожаком
Стала страшным наказаньем, всем он был знаком.
Матери детей пугали: чёрный волк придёт,
И того, кто непослушный в чащу унесёт.

Не догнала его пуля, не поймал капкан,
Обходил он волчьи ямы, чувствуя обман.
Но попал в другие сети, забурлила кровь.
Так бывает, если сердце тронула любовь.

Как отец его, когда-то, он влюбился вдруг
Не в волчицу, а в собаку и замкнулся круг.
За неё он без раздумья жизнь отдать бы мог!
Рядом с нею был он просто глупый, чёрный волк.

Его выследил охотник, с пулей трудно спорить.
Он был быстр, она - быстрее, так уж мир устроен.
Он попался очень глупо, просто как щенок,
За любовь расстался с жизнью сильный, чёрный волк!